В зале послышались приглушенные аплодисменты, лишенные энтузиазма. Обернувшись, Гарет встретился лицом к лицу со своими подданными. Все они вежливо стояли. Гарет всматривался в каждое лицо.
Он сделал два шага назад и сел на трон своего отца, погрузившись в него, чувствуя, каково это – поставить свои руки на его изношенные подлокотники. Он сидел, глядя на своих подданных, которые смотрели на него с надеждой, а, может, даже со страхом в глазах. Гарет также увидел в толпе тех, кто не аплодировал, кто смотрел на него скептически. Он прекрасно запомнил их лица. Каждый из них ему заплатит.
Тор вышел из королевского замка в окружении членов Легиона, когда все они покинули церемонию, на которой вынуждены были присутствовать перед своим отправлением. Тор чувствовал себя опустошенным. Ему было дурно стоять там и наблюдать за коронацией Гарета. Все казалось сюрреалистичным. Всего несколько часов назад на этом троне сидел неукротимый МакГил, на нем была эта же самая корона, он держал в руках свой жезл. Всего несколько часов назад все королевство воздавало должное отцу Гарета. Куда же подевалась их преданность?
Разумеется, Тор понимал, что королевству нужен правитель и что трон не может оставаться вакантным долгое время. Но разве не мог он побыть свободным еще немного? Неужели природа трона такова, что он никогда не может оставаться пустым хотя бы несколько часов? Что особенного в этом троне, в королевстве, титуле, что другие так спешат получить все это? Неужели Аргон прав? Неужели всегда будет существовать марш королей? Это закончится когда-нибудь?
Когда Тор наблюдал за тем, как трон занял Гарет, этот трон показался ему скорее позолоченной тюрьмой, чем местом власти. Тор понял, что это не то место, которое он хотел бы для себя.
Тор вспомнил последние слова МакГила о том, что его собственная судьба величественнее, чем судьба самого короля. Он пожал плечами, молясь о том, что он не имел в виду, что Тор и сам когда-нибудь станет королем – ни здесь, ни где-либо. Политика его не интересовала. Тор хотел стать великим воином. Он жаждал славы. Тор хотел воевать рядом со своими братьями по оружию, помогать нуждающимся. Не более. Молодой человек хотел быть лидером людей на поле битвы, а не за ее пределами. Он не мог избавиться от мысли о том, что каждый лидер, который стремился к власти, потерялся в процессе.
Тор вышел вместе с остальными – все новобранцы были расстроены из-за того, что их путешествие было отложено для того, чтобы отдать дань уважения новому королю. Сегодняшний день был объявлен национальным праздником, поэтому теперь они не смогут уехать до следующего утра. Впереди у них был очередной день ничегонеделания – они могут только сидеть и скорбеть о бывшем короле, созерцая восход Гарета.
Меньше всего Тор хотел этого. Молодой человек с нетерпением ждал путешествия, возможности пересечь Каньон, подняться на борт корабля, позволить океанскому воздуху очистить его чувства, оставить все это позади и отдать всего себя любым тренировкам, которые Легион подготовил для него. Когда они вышли из ворот замка, к Тору подошел Рис и сильно ткнул его в бок. Обернувшись, Тор увидел, что Рис жестом указывал куда-то в сторону. Тор проследил за его жестом и с трудом поверил своим глазам.
Там, одетая в длинное платье из черного шелка, стояла Гвендолин. Она смотрела прямо на Тора.
«Она хочет поговорить с тобой», – сказал Рис другу. – «Иди к ней».
О’Коннор, Элден, близнецы и несколько других парней издали хор охов и вздохов, подталкивая Тора.
«Героя любовника вызывают!» – выкрикнул О’Коннор.
«Лучше беги к ней, пока она не передумала!» – сказал Элден.
Тор отвернулся, покраснев, и посмотрел на Риса, пытаясь игнорировать других.
«Но я не понимаю. Я думал, что она не хочет меня видеть».
Рис медленно покачал головой, улыбнувшись.
«Полагаю, она передумала», – ответил он. – «Иди к ней. Мы уезжаем завтра, так что у тебя есть время».
Услышав визг, Тор посмотрел вниз и увидел, что Крон побежал к Гвендолин. Тора больше не нужно было подталкивать – он побежал за своим леопардом под насмешливые выкрики своих друзей. Молодого человека это не волновало. Теперь для него ничто не имело значения, поскольку его мысли были заняты только Гвендолин. Он не осознавал, как сильно соскучился по ней – как глубоко в его груди гнездилась боль – пока снова ее не увидел.
Тор последовал за Кроном, который бежал зигзагом через толпу, пока, наконец, не добрался до девушки. Она стояла неподалеку от входа в замок. Он встал рядом с ней. Люди, которые продолжали покидать церемонию, то и дело толкали его. Гвендолин стояла, серьезно глядя на него. Тору стало грустно, когда он увидел, что та большая радость, которая всегда озаряла ее лицо, исчезла и ей на смену пришли погруженный в себя взгляд и аура траура. И каким-то образом это сделало ее еще прекраснее в раннем утреннем свете. Крон прыгнул ей на ногу, но Гвен не отрывала глаз от Тора.
Теперь, когда он снова стоял перед ней, Тор не знал, что сказать. Он уже собирался заговорить, произнести что-то, как девушка заговорила первой.
«Я прошу прощения за свои вчерашние слова», – тихо сказала Гвен. – «О том, что ты – простолюдин. О том, что ты меня не достоин. Я не имела этого в виду. Я просто была расстроена. Это на меня не похоже. Прости меня».
Сердце Тора забилось. Он не мог поверить в то, что она снова добра к нему.
«Ты не должна извиняться», – сказал он.
«Я должна», – возразила Гвен. – «Я не имела всего этого в виду. Рис рассказал мне, что все то, что я слышала о тебе, было ложью. Я ошиблась. Мне не следовало слушать других. Я должна была дать тебе шанс».